Победа цинизма над здравым смыслом

Известные американские социологи — об угрозе, которую представляют для либерализма и вообще для человеческого сообщества самые современные течения западной общественной мысли и их адепты — воукеры и квиры

Мы часто слышим или читаем в СМИ новости, которые большинство российских граждан воспринимают как анекдот: о родителе номер один и родителе номер два, о борьбе транссексуалов из числа мужчин, отказывающихся себя таковыми признавать, за право пользоваться женским туалетом. Авторы книги, о которой мы рассказываем, приводят пример, который может показаться уж совершенно анекдотическим, но который обернулся грандиозным скандалом для его жертв. «Когда сотрудницы салона красоты, принадлежащие к этническому меньшинству, отказались провести депиляцию яичек человека, называющего себя трансженщиной, на том основании, что их религия и обычаи запрещают контакты с мужскими гениталиями», их обвинили в мисгендеринге, то есть в нежелании признавать гендерную идентичность этого человека, которая не соответствует его биологическому полу. А это серьезный проступок в этом новом, прекрасном мире. Если Козьма Прутков говорил: «Если на клетке слона прочтешь надпись: буйвол, — не верь глазам своим», — то теперь оказывается, что надо верить, несмотря ни на что.

Подобные факты вызывают отторжение и у авторов книги, но они усматривают в них не анекдот, а результат новой влиятельной идеологии, адепты которой, напротив, видит в этих фактах проявление высокой справедливости по отношению к самым разным меньшинствам, защита которых, понятая, правда, весьма своеобразно, находится в центре этой идеологии.

Либерализм под угрозой от «пробудившихся»

А влияние этой новой идеологии, по утверждению авторов, настолько значительно, по крайней мере в западной академической среде, что их книгу можно назвать криком отчаяния и воззванием о спасении либерализма, причем именно классического либерализма, а не его современных изводов типа неолиберализма. Либерализма, который подвергается беспрецедентному давлению и шельмованию со стороны этой новой идеологии, возникшей на почве постмодернистской философии, в первую очередь на основе трудов известного французского философа Мишеля Фуко. И породившей, как пишут авторы, «одну из наименее толерантных и наиболее авторитарных идеологий с момента повсеместного упадка коммунизма, краха идей белого превосходства и колониализма (либо сама таковой является — зависит от вашей точки зрения». Не замечать влияния этой идеологии на общество, как отмечают авторы, «становится все сложнее… почти каждый день появляются истории, что кого-то уволили, “отменили” или публично осудили в социальных сетях за слова или поступки, истолкованные как сексизм, расизм или гомофобия». А мы-то всегда думали, что именно Запад — заповедник либерализма.

А уже на основе этой идеологии возникло движение, которое «стало известно как Движение Социальной Справедливости (Social Justice Movement), а его критики в интернете часто для краткости ссылаются на него как на Соцсправ и, все чаще, воукизм* (из-за веры его последователей, что они единственные, кто “пробудился” и осознал проблему социальной несправедливости). Причем Социальная Справедливость как имя собственное, с заглавной буквы “С”, означает крайне специфическую доктринальную интерпретацию понятия социальной справедливости и способов ее достижения и предписывает в отношении этого термина строгую, легко узнаваемую ортодоксию». Свое учение адепты новой идеологии стали именовать «Теорией», именно с большой буквы, а еще «критической Теорией», «теорией, которую они проповедуют с радикальной нетерпимостью к сторонникам других взглядов. А под социальной справедливостью теоретики и адепты новой идеологии, которую они презентуют как новую левую идею, понимают не традиционную до недавнего времени для левых движений защиту интересов рабочего класса и вообще всех трудящихся, а защиту различного рода меньшинств. «Поэтому неудивительно, — отмечают авторы, — что представители рабочего класса и малообеспеченных слоев населения зачастую чувствуют себя отчужденными от современных левых, которые, как справедливо подмечают марксисты, весьма озабочены буржуазными проблемами». Рабочих все так же, как и сто лет назад, больше волнуют зарплаты и цены, а не проблемы транссексуалов.

Хотя, как указывают авторы, именно либералы (а мы отметим, что и классическое левое движение), всегда принимали самое активное участие в борьбе за права меньшинств, но адепты нового учения считают, что делали они это неправильно, потому что и либерализм, и даже традиционные левые движения в первую очередь выгодны доминирующим группам, под которыми они понимают и капиталистов, и белых мужчин, и вообще гетеронормативных людей, которые все находятся во власти не только предрассудков в отношении меньшинств, но и доминирующих дискурсов**, «обладающих огромной властью, поскольку определяют, что можно считать истинным и, следовательно, уместным в определенном времени и месте». И это действительно может быть проблемой, если речь идет о социальном знании, но не, скажем, о математике. А ведь адепты Теории стоят на той точке зрения, что и «математике присущ сексизм и расизм — по причине ее сосредоточенности на объективности и доказательстве, а также неравномерных результатов в обучении математике в разных расовых группах». И в этом случае проблемой является уже такое отношение к науке.

Почему именно «циничные»

Объясняя, почему они назвали свою книгу «Циничные теории», авторы указывают на важную особенность этой Теории, заимствованную из философии постмодернизма, — разрушительный скептицизм, превратившийся в едкий цинизм, особенно по отношению к науке и ко всей истории человеческого прогресса, которые лежат в основе либерального взгляда на мир.

Авторы приводят длинную цепь противостояний либерализма и Теории, из которой мы выделим главные, на наш взгляд, звенья. Либерализм рассматривает знание как объективную истину в отношении реальности, которая в той или иной степени может быть постигнута; Теория — как созданные человеком истории, которые мы рассказываем друг другу, тем самым во многом неосознанно поддерживая наше собственное социальное положение, привилегии и власть. Либерализм верит в прогресс; Теория относится к самой его возможности с радикальным цинизмом. Либерализм конструктивен, потому что способствует эволюционным процессам; Теория деструктивна из-за своего цинизма.

Если, как отмечают авторы, скептицизм был важной составляющей Просвещения и модернизма и набирал все большие обороты в западном обществе на протяжении нескольких столетий, предшествующих рождению постмодернизма в 1960-х годах, то в постмодернизме и в Теории он принял характер цинизма, отвергающего «объективную истину как вымысел, придуманный наивными и/или высокомерно невежественными мыслителями эпохи Просвещения, недооценившими побочные эффекты прогресса». Такое представление не случайно, так как, по мнению адептов Теории, «Запад сконструировал позитивное представление о рациональности и науке, чтобы укрепить собственную власть и маргинализировать нерациональные, ненаучные формы производства знаний, где бы то ни было. Поэтому теперь необходимо обесценить белые западные способы познания по причине их принадлежности белым западным людям и продвигать вместо них восточные способы познания (чтобы устранить дисбаланс власти)». Что находит свое отражение в отношении и к конкретным наукам. Например, в одном из манифестов адептов Теории утверждается, что «философия остается бастионом евроцентризма, белости в целом и структурной привилегированности и превосходства белых гетеронормативных мужчин в частности». Как мы сказали выше, так же адепты Теории относятся к математике. И даже к технике: в книге «Инженерия и Социальная Справедливость», выпущенной издательством университета Пердью, можно обнаружить, как пишут авторы, тревожную рекомендацию: «Отход от понимания истины как объективной и абсолютной — наиболее фундаментальное изменение, необходимое инженерному образованию». И это не анекдот.

Малые теории

Как мы уже отметили, адепты Теории видят в ней воплощение идей защиты всяческих меньшинств, и, соответственно, эта большая Теория распадается на несколько направлений, малых теорий, каждая из которых направлена на защиту соответствующего меньшинства. Мы остановимся на каждой из них, потому что без презентации этих малых теорий, возможно, будет не совсем ясна угроза, исходящая от Теории в целом, в том числе для самих меньшинств.

Постколониальная Теория. И первая из этих малых теорий — постколониальная, которая, ни много ни мало, ставит своей целью деконструировать Запад в том виде, в котором она его понимает. «Более того, — отмечают авторы, — возникновение постколониальной Теории обусловлено конкретной целью — деколонизацией: систематической ликвидацией колониализма и всех его последствий во всех их проявлениях». Что само по себе было бы вполне благородной целью, если бы они не понимали ее неоправданно расширительно, в частности распространяя деколонизацию, как мы уже привели пример, на философию, математику и даже технику. Более того, на сами научные исследования: как писал один из адептов постколониальной Теории, «термин “исследование” неразрывно связан с европейским империализмом и колониализмом. Само слово “исследование”, вероятно, одно из грязнейших слов в лексиконе коренного мира». В результате, как отмечают авторы, «постколониальная Теория с ее пренебрежительным отношением к науке и рациональному мышлению как к локальным западным способам познания не только угрожает основам современных развитых обществ, но и препятствует прогрессу развивающихся… позиция Теории не только фактически ошибочна, морально бездумна и снисходительна; она опасна в своей беспечности». Но подобные соображения не останавливают адептов Теории, для них важнее идеологический пуризм, а не соображения морали и пользы, в том числе для самих освободившихся от колониализма народов.

Квир-Теория***. Мы не будем стараться изложить суть этой теории, а просто приведем цитаты из книги, которые красноречивы сами по себе и не требуют пояснений: «Квир-Теория сосредоточена на освобождении от нормального — в особенности от норм гендера и сексуальности. Потому что само существование пола, гендера и сексуальности квир-Теория считает угнетением <…> она с радикальным скепсисом относится к любому биологическому обоснованию этих категорий — рассматривает их как продукт нашего языка, как нечто искусственное. Таким образом, квир-Теория почти полностью игнорирует биологию (или подчиняет ее социализации) и сосредотачивает свое внимание на поле, гендере и сексуальности как закрепленных в языке социальных конструктах». Естественно, что если вы не признаете науку, то и биологию тоже. А «быть квиром — значит иметь возможность одновременно быть мужчиной, женщиной или ни тем и ни другим; являть собой маскулинность, фемининность, нейтральность или любую комбинацию перечисленного; присваивать любую сексуальность; а также в любой момент поменять любую из этих идентичностей**** или заявить, что она вообще ничего не значит». И, как замечают авторы, «это не находит особого понимания со стороны большинства людей, обоснованно усматривающих здесь определенную долю безумия». Что не мешает адептам этой теории обретать все большее влияние.

Не случайно глава о квир-Теории называется «Свобода от нормальности». Усматривая в отклонениях от них тот самый мисгендеринг, о котором говорилось в истории, рассказанной в начале нашей рецензии, о несчастных сотрудницах салона красоты.

Критическая расовая Теория и интерсекциональность. Согласно ей, как отмечают авторы, раса — это социальный конструкт, придуманный для сохранения привилегий и превосходства белых людей. С этим можно было бы согласиться, поскольку предрассудки, связанные с этим понятием, действительно возникли во многом с целью оправдания европейского колониализма и атлантической работорговли. Однако адепты Теории как будто не замечают произошедших за последние десятилетия изменений в общественном сознании. Конечно, есть люди, все еще проникнутые этими предрассудками, но в целом, казалось бы, проблема решена. Однако, по мнению теоретиков расовой Теории, «прогресс в американских расовых отношениях по большому счету — мираж, скрывающий тот факт, что белые продолжают, сознательно или бессознательно, делать все возможное для обеспечения своего господства и сохранения своего контроля», просто в силу господствующего в их головах того самого дискурса расового превосходства. В результате возникают такие коллизии, когда известного борца за права человека, в частности за права ЛГБТ-сообщества, Питера Тэтчелла обвинили в расизме за критику черных рэперов, записавших трек об убийстве геев, потому что не дело белых критиковать черных.

Вся эта теория еще дополняется учением об интерсекциональности, то есть о проблемах, возникающих при пересечении различных форм или систем угнетения, доминирования или дискриминации. Скажем, о проблемах черных женщин, которые одновременно страдают от того, что они черные и что они женщины. Само по себе это действительно может быть для каких-то людей проблемой, но и здесь сторонники этих теорий создают анекдотические ситуации. Приведем длинную, но очень показательную цитату из обсуждаемой нами книги: «В США некоторые утверждают, что белые геи и нечерные цветные люди — обычно рассматриваемые как маргинализированные группы — должны признать свою привилегированность и античерность (anti-blackness). Чернокожих гетеросексуальных мужчин описывают как “белых среди черных”. Также нередко можно услышать аргументы, что транс-мужчины, хоть и по-прежнему испытывают угнетение по причине своего транс-статуса, должны признать привилегии, которые принес им статус мужчины, а кроме того, способствовать усилению голосов транс-женщин, которые считаются угнетенными в двойной мере, поскольку являются и транс-людьми, и женщинами. Геи и лесбиянки запросто могут обнаружить, что их вообще не считают угнетенными, особенно если они не испытывают сексуального влечения к транс-мужчинам или транс-женщинам соответственно, что рассматривается как форма трансфобии и мисгендеринга. Азиаты и евреи могут лишаться своего маргинализованного статуса из-за сравнительного экономического успеха их демографических групп, причастности к “белости” или иных факторов». Такая вот интерсекциональность!

Исследования инвалидности и человеческой полноты. В определенном смысле вершиной этой теоретической работы являются исследования адептами Теории инвалидности и человеческой полноты. Согласно Теории, различные формы инвалидности считаются, как раса и гендер, культурными конструктами, равно как и состояние трудоспособности (отсутствие инвалидности). Как отмечают авторы, «инвалидность (включая некоторые поддающиеся лечению психические заболевания) стала оцениваться как совокупность связанных между собой маргинализированных групповых идентичностей, противопоставленных “нормальным” трудоспособным идентичностям». Но если расу и даже гендер можно признать культурным конструктом, то, скажем, глухоту или слепоту обычному человеку трудно, но адептам Теории удается. Например, если человек с глухотой всегда понимался как человек, лишенный слуха, что в той или иной степени ограничивает его возможности, то с точки зрения Теории он стал пониматься как Неслышащий человек, чьи возможности «ограничивает» общество, неспособное обеспечить ему те же условия, что и людям без подобных нарушений. Человек становится инвалидом только по причине социальных ожиданий, согласно которым все люди должны быть трудоспособными и извлекать из этого пользу. То есть это статус, навязанный людям с нарушениями, господствующим дискурсом. Отсюда следует вывод, который покажется любому неиндоктринированному Теорией человеку ненормальностью, но только не ее адептам, которые критикуют даже самих людей с инвалидностью, если они выражают желание избавиться от своих ограничений, например использовать слуховые аппараты, обвиняя их в «усвоенном эйблизме*****». Более того, как пишут авторы, адепты теории заявляют, что предоставление родителям возможности установить импланты своим неслышащим детям — это геноцид людей с нарушениями слуха. Некоторые активисты даже считают желающих скорректировать свои нарушения дезертирами. Видимо, с фронтов борьбы с нормальностью. И это уже не анекдот, а трагедия.

Аналогичная проблема, как рассказывают авторы, возникает и в отношении человеческой полноты, поскольку, согласно исследованиям Социальной Справедливости, лишний вес — это тоже маргинализированная идентичность. Такой подход основывается на убеждении, что лишний вес и ожирение считаются вредными для здоровья только по причине ненависти к полным людям и чрезмерного доверия научным дискурсам о лишнего веса с многочисленными заболеваниями. А ведь такой подход, как отмечают авторы, может привести даже к летальным последствиям, но не это волнует адептов Теории, а верность доктрине, которая выше соображений простой человеческой пользы и даже человеческой жизни. И это, возможно, самая главная характеристика Теории и ее адептов.

***

Известный американский философ Питер Богосян, сам вынужденный уволиться из Портлендского государственного университета под давлением адептов «социальной справедливости», написал об этой книге: «Это самая важная книга за последнюю четверть века. Это единая теория поля для экономических, социальных и политических событий в западной цивилизации». И подвести итог нашему обзору мы решили словами ее авторов: «Мы видим, как она (Теория. — “Эксперт”) влияет на мир, атакуя науку и рациональное мышление… Мы сталкиваемся с непрерывным демонтажем категорий знания и веры, разума и эмоций, мужчин и женщин, а также с ростом цензуры нашего языка в соответствии с Истиной в понимании Социальной Справедливости. Мы наблюдаем радикальный релятивизм в форме двойных стандартов вроде утверждений, что лишь мужчины могут быть сексистами и только белые люди — расистами, а также в повальном отрицании последовательных принципов недискриминации. В свете всего перечисленного становится все труднее и даже опаснее утверждать, что к людям следует относиться как к личностям, или призывать к признанию нашей общей человечности наперекор поляризующей и сковывающей политике идентичности».

Хелен Плакроуз, Джеймс Линдси. Циничные теории. Как все стали спорить о расе, гендере и идентичности и что в этом плохого. М: Individuum, 2022. 384 с. Тираж 4000 экз.

* От английского слова woke (воук), прошедшее время от глагола «проснуться», — политический термин, происходящий из афроамериканского английского и обозначающий усиленное внимание к вопросам, касающимся социальной, расовой и половой справедливости.

** Дискурс — многозначный и трудноопределимый термин, широко используемый в философии постмодернизма под влиянием Мишеля Фуко, который считал дискурс исторически детерминированной социальной формой организации и распространения знаний. А знание, по Фуко, не возникает из сущности вещей, отражая внутренне присущую им истину, а создается историей и обществом. И большинство людей являются объектом манипуляций со стороны тех, кто управляет дискурсом.

*** Квир (англ. queer) — собирательный термин, используемый для обозначения человека, чья сексуальность и/или гендерная идентичность отличаются от общественного большинства.

**** Идентичность — одно из ключевых понятий Теории, которое подразумевает принадлежность каждого человека к определенной социальной, расовой, гендерной группе, формирующей под влиянием господствующего в этой группе дискурса его социальные взгляды и социальное поведение, которые они не в состоянии преодолеть.

***** В рамках исследований инвалидности под эйблизмом понимается утверждение (ложное с точки зрения Теории), что для человека в целом лучше быть трудоспособным, нежели иметь ограничения, и что трудоспособность — это «норма».


Источник: https://expert.ru/expert/2022/25/pobeda-tsinizma-nad-zdravym-smyslom/